Татьяна педагог, она проводит занятия, которые организовала общественная организация
CASMED, для детей дошкольного и школьного возраста из Украины. Татьяна молодая, энергичная
девушка, с губ которой практически не сходит широкая искренняя улыбка. Но что скрывается
за этой улыбкой знает только сама Таня: в свои 22 ей уже дважды пришлось бежать от войны.
Когда началась война в Украине, на Донбассе, Тане было 14 лет. Она жила с родными в городе
Золотое Луганской области. Тогда её город стал одним из рубежей войны. С февраля 2015 года
через этот город проходила линия разграничения сил в Донбассе.

— Когда началась война наш город стал «серой» зоной — с одной стороны была Россия, с другой
Украина, а мы оказались посередине, где шли самые активные боевые действия. Мы прожили
месяца три, четыре в условиях, когда над головой летали ракеты, стреляли из установок «Град».
Мне было 14, а моему брату 12. Мы спали в старых вентиляционных шахтах, в подвалах, где
водились крысы — очень страшно, особенно когда ты ребенок.

Помню, в августе мы были на огороде, убирали лук, кажется, когда началась атака — летели
ракеты, осколки, мы стоим с тапками в руках, абсолютное безумие. Пришло 1 -е сентября, никто
в школу не пошел, учебы не было. Через пару месяцев власти приняли решение об эвакуации,
но только детей. Собрали 50 детей, с нами был один всего преподаватель. Никто не знал куда
мы едем, не сказали ни родным, никому. Нас погрузили в двухэтажные автобусы, были еще
машины полиции, которые нас охраняли. Тогда для того, чтобы вывезти детей открыли коридор
и нас вывезли в Одесскую область. Где мы, нам сказали только, когда мы уже приехали, в пути
мы не знали куда нас везут. Потом уже и родителям сказали, что с их детьми все в порядке
и рассказали, где мы.

В Одессе мы прожили с братом полгода сами, без родителей. Нас всех поселили в санатории, где
до этого лечили заболевания опорно-двигательного аппарата. Позже приехала мама, она
устроилась там работать, потому что денег не было вообще, дома наши разбомбили, годилась
любая работа, она не выбирала вообще. Мама устроилась в этом санатории нянечкой, смотрела
за малышами и была рядом с нами. Нам выделили такой сарайчик, пристройку небольшую,
в которой была старая прачечная санатория. Мы жили там до 2016 года, пока я не закончила
11 классов. Помещение было старым и небольшим, зато бесплатным, мы ни в чем особо
не нуждались, была маленькая плитка, на которой мы еду готовили.

В 8-ом классе я толком не училась, были какие-то занятия, детей собирали, пытались что-то
проводить, онлайн обучения еще не знали тогда. Это не учеба конечно, хотя аттестат мне
выписали. Но потом я все это быстро догнала, закончила 11 классов. Встал вопрос, куда поступать.
Я выбрала Педагогический институт, который закончила в прошлом году. И так получилось, что
второй раз бежала от войны, и оказалась в Молдове.

За две недели до 24 февраля, когда началось полномасштабное вторжение России в Украину, моя
семья поехала на Донбасс на похороны к дедушке. Там было все спокойно, не было никаких
боевых действий. А у меня была сессия, экзамены, дипломная работа, я заканчивала учебу
и решила остаться. Помню, у меня на кухне состоялся неприятный разговор с папой. Он говорил
мне, что максимум месяц и начнется война: «Таня, ты понимаешь, что ты одна здесь будешь, как
я могу тебя оставить? Начнется война, я не успею к тебе вернуться!». Я горячилась, говорила, мол,
папа, ну какая война, что ты такое говоришь. А он боялся меня одну меня оставить, как сейчас
помню.

Хотя верить не хотелось, но мы, в принципе, были уже готовы, у нас были и сумки собраны, и план
был. Я позвонила 24 февраля в 5 утра и говорю: «Пап, бомбят». А он мне говорит, что не волнуйся,
тут у нас не бомбят пока, лучше поспи еще хоть два часа, отдохни. Ни спать, ни отдыхать
я естественно не могла, начала собирать вещи, как мы обговаривали на такой случай, уехала
сначала к тете, а потом вместе мы с ней уехали в село под Одессу. Там я прожила до возращения
родителей.

Мы начали думать, будут ли эвакуационные коридоры. Дедушка, там на Донбассе, умер, остался
мой дядя, которому 40 лет, но он инвалид, у него ДЦП, и бабушка, которой 80 лет, ухаживать она
за дядей не могла.

Я говорила с мамой по телефону, она пока не было папы рассказала, что днем нормально,
а ночью было жутко, бомбили страшно. А папа не любит, чтоб я паниковала, он все время мне
говорил, что у них все спокойно, тихо, успокаивал, что все будет нормально, чтобы
я не переживала, не тревожилась.

Как-то говорила с бабушкой, пока родители уехали воды привезти, она рассказала, как страшно
бомбят по ночам, накануне разбомбили полностью соседний дом, а через неделю другой
соседний дом разбомбили.

Я начала срочно через волонтёров искать варианты, как вывезти родных. Когда они приехали
в Одессу, я так плакала. Если вы слышали про бомбежку вокзала в Краматорске, моя семья могла
там погибнуть. Я читаю новости, я знаю, что они должны быть там, звоню маме, папе, никто
не отвечает. Мы с другой бабушкой, которая была со мной в Одессе, просто оборвали телефоны,
думали самое плохое, но моя семья выжила, слава богу. Папа позвонил через три часа и сказал,
что с ними все в порядке, они не были на этом автовокзале, они были на соседнем.

Получилось так, что с соседнего Лисичанского вокзала на Краматорский должна была ехать
электричка, а она задержалась на полтора часа. Вместо неё пустили рейсовые автобусы,
но бабушка старенькая, ей тяжело, и мама решила дождаться электричку и не ехать на рейсовой
маршрутке. Мама сказала, что никогда никуда спешить не стоит, даже если не получится в этот
день, значит завтра поедут. Автобус, в который не захотела садиться мама, подъехал
к Краматорскому вокзалу именно в тот момент, когда туда упала ракета. Эту маршрутку принизало
осколками, а люди, которые в ней ехали, все погибли.

Я могла остаться без родителей тогда. Сейчас моя семья в Одессе — мама, папа, брат, дядя,
бабушка и другой дедушка. Они живут все вместе в квартире, которую купили после 2016 года
родители, потому что вопрос жилья стоял острый. После 2014 года, папа копил на квартиру, цель
была обеспечить нас своим жильем, полтора года назад мы купили свою трехкомнатную
квартиру. Конечно все равно волнительно за них, но спокойнее, чем на Донбассе. Мы общаемся,
я за них волнуюсь, но все в порядке, по сравнению с тем, что пришлось пережить. Конечно, там
сложно, много людей в одной квартире, дядя, который болеет. В Одессе, не так опасно, но и у нас
летали ракеты, бомбили рядом, и где-то в августе прошлого года было решено, что я уеду
в Молдову.

Немного раньше сюда приехала другая моя бабушка, ей 67 лет. Она жила в Луганске, но в 2022
году, когда началась война, она выехала почти сразу, в марте. У нее дальние родственники
в Пелении живут, её приняли радушно. Но ей было сложно там, люди не чужие, но до войны они
не общались часто и много, и сложно человеку в возрасте подстраивать свой быт и чувствовать
неудобство, что может ты мешаешь кому-то.

Когда я приехала в августе, я забрала бабушку, и нам выделили комнату в центре для беженцев
«Думбрава» в Бельцах.

Сейчас я работаю, как педагог с детьми в CASMED и очень рада этому, что я не просто работаю,
а помогаю и приношу пользу. Я искала такую работу, чтобы совмещать с учебой— я сейчас онлайн
учусь на первом курсе магистратуры. Я очень люблю детей, и счастлива, что могу не просто
заниматься любимым делом, но и очень помочь сейчас и детям, и их родителям. Все они, как
и я оказались вдали от дома, все бежали от войны, всем тяжело. Нужно как-то жить дальше, детям
нужно учиться, кто-то еще только должен пойти в школу, а они не готовы совсем, не знают, как
вести себя в классе, как взаимодействовать друг с другом, с учителем.
Я занимаюсь с ними: с малышами готовимся к школе, с теми, кто постарше — помогаю делать
уроки, они онлайн учатся.

Детки разные, реагируют по-разному, есть у меня одна девочка, она в четвертом классе. Она
решает задачки по математике и вижу, что у нее не получается. Прошу, покажи, давай я тебе
помогу. А у нее глаза полные слез, лист прячет, и говорит, нет, у меня не получается, я не покажу,
плачет. Потом немного успокоилась, я говорю, давай вместе посмотрим, что ты не понимаешь,
а она говорит, что вы мне не сможете помочь. Она рассказала, что с папой всегда делала
математику, мама не понимает, папа всегда помогал, а сейчас папа на фронте. Девочка не может
заниматься математикой, потому что она сразу про папу думает и плачет. Приходится искать
подход. Это же ребенок, ей где-то проще, чем взрослым, она не осознает так масштабно, что
происходит, а где-то ей сложнее, потому что переживания очень ранят, еще нет опыта, как с этим
справляться.

Есть мальчик, который уже во втором классе, а он не умеет общаться вживую, он учился
в прошлом году онлайн, мама просит помогите, научите его. Ему нужно встать, побегать во время
урока, он не привык, что нужно спокойно себя вести.

Я больше всего люблю, когда в «Думбраве», где и живет большинство детей, они бегут навстречу
по коридору: «Татьяна Владимировна, когда мы будем заниматься?». Окружают, обнимают меня.
Я горжусь и мне где-то льстит, что я смогла найти себя, и что я могу помочь. Мне кажется, это
очень важно, все равно рано или поздно, детям придется возвращаться домой, в украинские
школы, а они в основном не знают украинского языка. Я с ними занимаюсь украинским языком,
мы учим алфавит, читаем на украинском.

Русский на родине становится очень непопулярным, как понимаете. Все родители, хотя они плохо
знают украинский, хотят, чтобы дети учили украинский, они понимают, что им придется говорить
на этом языке, потому что он государственный и нужно уважать страну, в которой живешь
и её язык. Все родители, как один, на вопрос, чем вы хотите занять ваших детей, говорят, нам
нужен украинский язык. Здесь в основном русскоговорящие украинцы, большинство из Одессы
и области. Им очень важно, чтобы дети знали украинский язык.

Дети у нас от 4 лет и до 15 лет. Группы максимум по 8 человек. У нас уже есть прогресс, я горжусь
этим, родители подходят и благодарят. Занятия идут по два часа, с перерывом. Обязательно еще
танцуем или играем, чтобы им было проще привыкать. Детям очень нужна похвала, я их хвалю,
подбадриваю. Понемногу они учатся не только предметам, но и дисциплине, социализации, что
очень важно.

Больше всего я хочу, чтобы все скорее закончилось. Я хочу вернутся домой. Я люблю Одессу,
но хочу именно домой в Луганск. Чтобы мы начали налаживать мирную жизнь, а дети могли
спокойно ходить в школу и учиться, радоваться детству и жить нормальной жизнью.
Педагогические услуги оказываются в рамках проекта «Гуманитарный ответ для беженцев
из Украины в Молдове», финансируемый Швейцарским Красным Крестом.